----------> Бюро Инквизиции.
Кардинал Гильермо Гислиери нервничал. Не находя себе места, он мерил шагами зал Черной Святой. Он находился в полном одиночестве, за исключением пары телохранителей, которым было велено оставаться за дверью. Его шаги гулко отдавались высоким сводам, рвано отбивались от витражей в стрельчатых окнах. Гислиери еще не знал, что его ждет, но тонкий голос интуиции подсказывал ему, что вечер будет непростым. Кардинал давно понимал, что зашел слишком далеко, но остановиться уже не мог, ведомый своей похотью и жаждой наживы, он совершал ошибку за ошибкой, что вполне могло привести к компромату. Алая мантия служила неплохой защитой, а за благородным происхождением и высокими званиями скрывался простой человек, полный пороков.
Гильермо не рассчитывал легко отделаться, однако у него было, что предложить Франческо. Знал это и ди Медичи, поднимающийся по ступенькам, ведущим к залу.
Глава Инквизиции был безжалостен к грешникам и отступникам, как и его предшественник, Альфонсо Д`Эсте, но при этом его слишком интересовала выгода. Медичи был отнюдь не глуп и весьма расчетлив, в нем, во всяком случае, пока, не было того пожара безумия, что во времена правления Альфонсо разжигало костры на площади перед Собором Святого Петра такой высоты, что жирный серый пепел сыпался с заплаканных небес еще несколько дней после очередного впечатляющего аутодафе.
Темно-мутными глазами пресытившегося человека Гильермо смотрел на пустующий Престол. Кто займет место Наместника Божьего?
Гислиери был против кандидатуры Медичи. Кардинал пережил тиранию Альфонсо, и он опасался, что власть помутнит разум Франческо, и тот рьяно примется искоренять ересь и безбожие отовсюду.
Однако сейчас ему представлялось забавным, что он - грешник, преступник и прелюбодей примет активное участие в исполнении Божьей воли - избрании Святейшего Папы.
- Прекрасный вечер, кардинал ди Медичи, - Гильермо обернулся, легкой улыбкой встречая кандидата. Гильермо был толстым и обрюзгшим, несмотря на то, что ему не так давно исполнилось пятьдесят два.
Франческо не улыбался, как и всегда, он подходил к делам с полной серьезностью и ответственностью. Он всегда был готов отвечать за свои безумства, и делал это с достоинством. Франческо был великолепным военачальником, но при этом - более, чем посредственным политиком. Такие как он просто обязаны быть инструментом в умелых руках правителя, а не сами занимать место кукловода. Однако, все менялось. Впрочем, Гильермо знал, что нет ничего не возможного, и что все эти годы удавалось Миланской Лисе, то и удастся конклаву. Совет кардиналов все еще оставался реальной силой, он сможет уравновешивать, а, возможно, и контролировать нового Папу.
Гислиери сам себе удивился, как легко он смирился с избранием Франческо. Действительно, если у Медичи имеется серьезный компромат, и ему не останется ничего, кроме как принять его условия, то Перстень Рыбака у герцога Флоренции в кармане - Гильермо был влиятелен, и члены Совета прислушаются к его мнению.
Франческо тоже считал вечер неплохим, однако не стал говорить об этом вслух, позволив себе лишь в меру сдержанное приветствие. Гильермо было интересно, готовился ли ди Медичи к речи, но определить это не предоставлялось возможным - герцог был великолепен  и в заранее подготовленных текстах, так и хорош в импровизации.
Было видно, что Франческо важен этот разговор, хоть он и не выказывал признаков волнения. Его голос был спокоен, без угроз или укоров. Гислиери был по-настоящему поражен дипломатичностью кандидата настолько, что в нем поколебалась уверенность в том, что будь его воля, за Франческо бы он не голосовал.
Однако на самом деле, Франческо просто был спокоен. Он не собирался проигрывать Катерине, а потому делал все от него зависящее. Кроме того, горячую кровь кардинала слегка охладили наложницы, не дававшие ему покоя почти до рассвета. Странно, но усталости ди  Медичи не чувствовал, и когда неприметная папка снова укрылась в складках его одеяния, лицо герцога Флорентийского осветила лучезарная улыбка человека, у которого, наконец, все в жизни происходит правильно. Он понимающе пожал пухлую руку Гислиери, не высказав отвращения, и они вместе покинули Сан-Анжело. Франческо развалился на кожаных сиденьях своего авто, Гильермо развалился - в своей, и они разными путями поехали к Палаццо Спада, чьи горящие окна источали праздничный, золотистый свет.
----------> Бюро Инквизиции.